Юрий Ковальчук – корреспондент издания «ПолитНавигатор», попал в плен, попытавшись добраться до больной матери. Был осужден на 5 лет по статье 260 ч. 2 УК Украины – участие в незаконных вооруженных формированиях. Так на Украине называют ополчение. Стараниями друзей и редакции «ПолитНавигатора» попал в списки на обмен и вырвался из украинского плена 27 декабря 2017 года.
Жизнь политзаключенного до такой степени бедна на события, что волей-неволей приходится выдумывать себе развлечения. Книг в СИЗО не хватает – многие зеки распускают их на самокрутки. В голодные времена могут даже скурить псалтырь или Новый Завет – мне с трудом удалось сберечь подаренный американцем молитвенник на архаичном английском языке.
Особенно тяжело становится, когда, наконец, понимаешь, что до долгожданной свободы осталось совсем немного. Пока был уверен, что не включен в списки на обмен, дни тянулись спокойно – понимал, что впереди еще годы в неволе. Адвокат сообщил о том, что меня внесли в списки, прямо в суде; шепнул в пластмассовую будку – до сих пор не могу понять: так получилось случайно или он имел какие-то договоренности со следствием. Бывалые зеки считают, что адвокаты почти всегда дружат со следователями и решают с ними вопросы совместно.
Осознание того, что скоро спасительный обмен, сделало жизнь сложнее. Выпуски новостей стали как откровение, хотя было понятно, что все произойдет неожиданно.
Реклама
Напоследок следствие решило «уработать» по максимуму: несмотря на отсутствие прежде судимостей, перевели в колонию строгого режима. К счастью, разницы как таковой не оказалось; даже, пожалуй, было несколько лучше – вместо обколотых психов в СИЗО публика тут была серьезная, отсидевшая уже немало лет, поэтому чинная и благообразная. Простой вежливости и внимательности хватало, чтобы не вызывать нареканий, поэтому конфликтов не возникало. «Смотрящий» объявил войну наркотикам, поэтому ничего крепче травки никто не употреблял под страхом избиения.
Нехитрая жизнь тянулась себе, а душа чуяла, что вот-вот что-то изменится. Следователей тоже как будто лихорадило. Меня то вызывали с вещами на выход и садили в автозак, то снова возвращали в камеру. Чувствовались какие-то подспудные движения; что тюремные механизм жует, да не знает, как прожевать и вот-вот готовится выплюнуть.
В один из дней вызвал к себе замполит и потребовал написать заявление на президентское помилование. Что нужно писать в таком случае ни он, ни я не знали – обычно зеки пишут длинные и трогательные письма самостоятельно, тут же была явная формальность. Написал, в конце концов: «Прошу освободить – больше не буду». Замполит был недоволен, но придираться не стал.
Еще через несколько волнительных дней вновь повезли с вещами в Херсонское СИЗО, сказав, что возвращают в прошлую мою камеру, так как «сижу не по режиму». Достаточно долго пришлось ждать в дежурной части. Затем появился мой следователь. Выражение его лица было до такой степени кислым, что я сразу все понял и засмеялся ему навстречу: наконец-то обмен!
Вскоре объявили, что еду этапом на Харьков. Упаковали с несколькими другими заключенными в автозак и повезли на ЖД вокзал. В стакане был еще один политзаключенный – парень из Макеевки, который лечился (скорее – пытался не умереть) в нашей тюремной больнице. Он немедленно развел с уголовниками бурную полемику на политические темы, а я только посмеивался. Агитировать зэков – занятие бесполезное и даже вредное: провоцирует агрессию и даже если согласится с тобой в чем-то сиделец, все равно предаст и променяет тебя при первой оказии ради одного единственного укола.
В Харьков нас везли на «столыпине». Да, «великая европейская держава», как ее пытаются позиционировать в Киеве, перемещает своих заключенных на поезде времен XIXвека – узкий коридорчик для охраны и ряды металлических клеток с деревянными нарами в три яруса. Спасибо, что везли не в автозаке – дорог между Херсоном и Харьковом практически не осталось, поэтому подобное путешествие было бы ужасным мучением.
А так доехали с ветерком – путь отнял всего около 20 часов. Пайки мне и сокамерникам не выдали, но у меня было полно еды, так как я совсем недавно получил передачку. А вот с кипятком для чая и доширака была проблема. В «столыпине» поломалась система отопления, потому было дико холодно и кипятка не было. Пришлось кипятить воду в металлической чашке над горящими лентами, на которые мы разорвали простыню. Поели, попили чифиря. Сокамерники укололись и принялись болтать, не слушая друг друга, а я закутался в куртку и проспал до Харькова.
Утром я попал в огромную тюрьму в центре Харькова. Стало как-то грустно, но, когда меня завели в огромную камеру (человек на 60, не меньше); когда я увидел множество улыбающихся, приветливых лиц явно не принадлежащих «профессиональным» арестантам, когда нас очень приветливо встретили – появилось ощущение: я, наконец, среди своих.
Сидели мы в Харькове неделю. «Политических» поселили в отдельное крыло, закрытое на ремонт, поэтому с уголовниками мы не пересекались. Кормили всякой гадостью, но все равно куда лучше, чем в Херсоне. Впрочем, мы не испытывали недостатка в еде – нас поддерживали харьковчане, еду и сигареты слали из Одессы. Помнится, очень растрогала история о том, что начальник поезда в Одессе не взял с волонтеров денег, когда узнал, для кого предназначены тюки с провизией и сигаретами.
Многие наши соратники просидели в Харькове уже с начала декабря и у них начали сдавать нервы. По телевизору болтали чепуху – то обмен срывался, то налаживался. Были те, кто уже всерьез рассчитывал отправиться обратно в тюрьму. Другие, наоборот – смеялись, потому что их срок заключения истекал через несколько недель (многих выручил закон Савченко, отмененный в июле 2017 года). Был человек, который не дождался обмена – его выпустили на несколько дней раньше, так как его срок закончился.
Произошло все, разумеется, неожиданно: забегали высокие чины МВД и СБУ, зачем-то заглянул до этого плевать хотевший на нас доктор. Пыталась прорваться группа тележурналистов, кажется с «Интера», но была послана к черту и скрылась. Вся эта суета и раздраженное волнение моих соратников утомляли – поэтому я на всякий случай как следует наелся и лег спать.
Около полуночи вывели в коридор. Внезапно выяснилось, что с нами не едет россиянин Алексей Седиков. Звучали разные здравые и не очень идеи о том, как вызволить товарища, но нас разбили на малые группы и распределили по отдельным помещениям, подавив любое геройство. Хотя, на самом деле, я уверен, что каждый в тот момент понимал, что любые эскапады будут бессмысленны и только навредят.Понемногу начали выпускать сквозь бесконечные тюремные коридоры. Ксерокопия справки об освобождении – в зубы, несколько шагов в морозный ночной воздух и вот он – автобус.
Украинская сторона не смогла не напортачить и тут – сломался автобус. Зеки про таких говорят, что дай стеклянный половой орган, так они его и разбить умудрятся, и губы порежут. Приблизительно так все и получалось: покидали Харьков долго и мучительно. Уже выезжая из Харьковской области, удивил всех, засмеявшись в голос: у дороги стояла бетонная стела с надписью «Агросервис» – именно под этим «брендом» зэки продают по телефону «расово правильным» галичанам несуществующий бензин.
Томительное ожидание неподалеку от линии разграничения практически не оставило впечатлений. Представители ООН и «Красного креста» забрали тех, кто решил отказаться от обмена. В основном это были случайные люди, внесенные Киевом в списки ради количества, и те, кто сидел по пустячным статьям и должен был освободиться через несколько дней или недель. И вот, наконец, автобусы тронулись.
Знакомые иссеченные ветви деревьев. Скрытые капониры и маскировочная сетка, проглядывающая сквозь бурелом. Заснеженные поля Донбасса и раздолбанный поселок на линии разграничения. Правосеки вдоль дороги люто посматривали на нас из-под балаклав и крепче сжимали автоматы. Зато я видел, как машут нашим автобусам люди в огородах и на крылечках частных домов. Даже несмотря на то, что из-за всей этой неразберихи они оказались на подконтрольной Украине стороне, они радовались за нас и не скрывали этой радости.
Тогда я почувствовал, что с тех пор, когда в мае 2014 я поехал на Донбасс, чтобы вступить в ополчение, этот край стал для меня домом. Как и многим, многим другим, кто потерял свои дома в городах юго-востока, оказавшегося под гнетом украинских безумцев.
Подпишитесь на новости «ПолитНавигатор» в ТамТам, Яндекс.Дзен, Telegram, Одноклассниках, Вконтакте, каналы TikTok и YouTube.