Увидела свет книга известного публициста и давнего автора “ПолитНавигатора” Константина Кеворкяна.
Книга “Братья и небратья. Уроки истории” выпущена столичным издательством “Книжный мир” и открывается предисловием одного из лучших современных российских писателей Юрия Полякова, который представил автора произведения.
“Я хорошо знаком с Константином Кеворкяном и с его политической и идеологической позицией, с его статьями, – отзывается об авторе еще один современный российский писатель Эдуард Лимонов. – Встречался с ним в Крыму, где он сейчас живет. Он на меня производит великолепное впечатление: энергичный и сильный человек”.
Реклама
Книга “Братья и небратья. Уроки истории” Константина Кеворкяна посвящена событиям на Украине после государственного переворота зимы 2014 года. Автор в острой, публицистической манере рассматривает предысторию вопроса, анализирует наиболее вероятные пути выхода из кризиса, уделяет время сатирическому изображению действительности, а также делится собственным впечатлениям и воспоминаниями.
В целом работа производит очень хорошее впечатление и, думается, найдёт своего увлечённого читателя.
В настоящий момент издание уже можно приобрести в сети книжных магазинов “Буквоед”, “Мир книги” и других, а также заказать в интернете.
Редакция “ПолитНавигатора” с позволения автора публикует небольшой отрывок из книги, посвящённый Николаю Гоголю и Санкт-Петербургу.
Петербургские заметки
Долго смотрел в Русском музее на мебель екатерининской эпохи. Моё недоумение разрешила проходящая мимо экскурсия. Оказывается, спинки стульев специально делали с неудобными декоративными деталями, дабы сидевшие на них люди благородного сословия не расслаблялись, но держали осанку.
Петербург сродни неудобному стулу для дворян — заставляет держать осанку. И сами петербуржцы строгие, подтянутые, вежливые. Для того, чтобы они превратились в обыкновенных русских людей нужна водка. Она здесь спасение и от промозглого ветра с Невы, и от суровости улиц-тоннелей, и от горести утраченной блестящей эпохи. Ах, эти питерские девушки с белесыми глазами, впадающие от водки в чтение стихов, и ленинградские бомжи, цитирующие на память Достоевского…
«Все мы вышли из “Шинели” Гоголя», — говаривал Фёдор Михайлович. Да, именно в этом городе особенно остро ощущаешь муку несчастного, обокраденного Акакия Акакиевича Башмачкина. Продуваемый ветрами, отчаянно мерзнущий, я понял, почему русская литература вышла из гоголевской «Шинели», а не выскочила — на манер циркового зайца — из цилиндра Пушкина. Хотя вроде бы странно: теплолюбивый Гоголь — приезжий провинциальный малоросс, а Пушкин — местная знать, принят государем, столичная знаменитость. Но только тот, кто на своей шкуре прочувствует промозглую тоску маленького человека в огромном северном городе, поймёт русскую литературу.
Осмысливая творчество Гоголя, выдающийся славянофил Константин Аксаков писал: «Еще одно важное обстоятельство сопряжено с явлением Гоголя: он из Малороссии. Глубоко в ней лежащий художественный ее характер высказывается в ее многочисленных, мягких звуками песнях, живых и нежных, округленных в своих размерах; не таков характер великорусской песни… Теперь, с Гоголем, обозначился художественный характер Малороссии из ее прекрасных малороссийских песен, ее прекрасного художественного начала, возник, наконец, уже русский гений, когда общая жизнь государства обняла все свои члены и дала ему обнаружиться в колоссальном объеме; новый элемент искусства втек широко в жизнь искусства в России…»
Аксаков инстинктивно чувствовал огромную важность человечности Юга, органично оживляющего бесконечную депрессию Севера и его заснеженный пейзаж. Южное слово сочное, жизнерадостное, тёплое, истекающее из самой живости народного нрава. Оно, в конечном итоге, делает всю русскую литературу не академическим собранием сочинений ипохондриков, а живой, остроумной и волнующей душу беседой. Чехов, Короленко, Ахматова, Ильф, Петров, Бабель, Булгаков, Паустовский, Кульчицкий, Олеша, Слуцкий, Лимонов… Несть им числа – представителей южнорусской школы российской словесности. И у истоков – Николай Васильевич Гоголь.
Русская литература явление мирового порядка и фактически главный вклад нации в сокровищницу мировой культуры, сравнимый разве что с итальянской оперой или немецкой философией. И добрая половина этой литературы создана малороссами и выходцами из Малороссии. Её нельзя смахнуть со стола равнодушным взмахом руки правительственного чиновника — она есть суть Отечества. И корни в его в Киеве, и великая проза его от Гоголя, и украинцы неотъемлемая часть его. Забыть об Украине — значит забыть о национальных святынях и святых, вытравить из себя гений Гоголя и Булгакова, отдать на поругание миллионы собственных соотечественников. Обесчестить себя легко — просто начать всё измерять в категориях прибыли и ренты.
А Петербург ещё помнит время, когда из-за чести дрались на дуэли. Здесь до сих пор уверены, что нет никакой обособленной Украины, и она до сих пор находится в составе Империи. Но опасайтесь за устаревшими географическими картами потерять живую традицию, бойтесь утратить Украину в себе — живую, жгучую, смешливую. Погрузившись в холодную абстракцию геополитических игр, не забывайте про гоголевское сочувствие к маленькому, стиснутому жерновами обстоятельств человеку. Без всего этого провозглашённый вами Русский мир превратится в бесконечную междоусобицу кремлевских башен — кирпичных, бесчувственных, циничных.
Да, завоеватели бывали даже в Кремле и топтали святыни сапогом иноверца. Но никогда истинно русскому человеку не приходило в голову отдать навсегда Москву полякам или французам, оставить Родину во вражьих лапах. Те, кто говорит, будто надо оставить всю Южную Русь захватчикам, играют на руку врагу. Как можно выбросить на помойку часть собственной души, как можно излечить болезнь равнодушием?
Киев освобождали многократно, и неоднократно описано это в великой русской литературе: «Петлюровцы бежали без единого выстрела, бросив пушки и оружие. И те же «щирые» старики, что утром умильно возглашали «слава!», сейчас кричали с балконов и тротуаров, потрясая от бешенства кулаками, «ганьба!», что означает «позор». Но петлюровцы не обращали на эти крики внимания и бежали, озираясь и что-то торопливо рассовывая на бегу по карманам».
«…Рассовывая по карманам» — как же верно подметил эту подленькую черту Паустовский! Суетливое мародёрство — типичная черта временщика, оккупанта. Но любая оккупация не вечна, если каждодневно, упрямо и честно трудиться над победой.
Подпишитесь на новости «ПолитНавигатор» в ТамТам, Яндекс.Дзен, Telegram, Одноклассниках, Вконтакте, каналы TikTok и YouTube.