Почему экологические протесты в Сербии завершились, едва начавшись? Когда Запад пойдет на свержение действующей сербской власти? Для чего Милорад Додик затеял процесс с возвращением отобранных дейтонских полномочий у Республики Сербской?
Об этом и о многом другом «ПолитНавигатору» рассказал сербский политолог Александар Джокич.
Александр, мы видим, что в преддверии общих выборов в Сербии в стране вновь начались уличные протесты, причем под маркой борьбы за экологию. И, что показательно, организаторами выступают, например, НКО Kreni-Promeni, живущие на грант Фонда братьев Рокфеллеров, акцию также поддержал прозападный олигарх Драган Джилас со своей командой, до этого ездивший за инструкциями в Вашингтон. На ваш взгляд, существует ли на Западе запрос на смену власти в Сербии?
– Я отвечу так – на Балканах всегда не все так просто, как кажется. В 90-е, конечно, все было намного проще, тогда режим Милошевича не хотел интегрироваться в западные политэкономические процессы, он сопротивлялся так же, как сегодня этому сопротивляется Лукашенко в Белоруссии, и его Запад снял при помощи цветной революции. И это намерение Запада отстранить его от власти было очевидным.
Сейчас же Балканы в значительной степени интегрированы Западом, и остаются только некоторые страны, которые прошли этот процесс не до конца – среди них Сербия, но при этом сербские власти не ведут подчеркнуто антизападную политику для того, чтобы Запад в очередной раз захотел организовать цветную революцию.
Такое, конечно, возможно, если сербские власти пойдут на разрыв отношений с Западом из-за давления на них с целью признать Косово, чтобы эта самопровозглашенная республика стала членом ООН. Что, конечно, логично, поскольку крайняя цель Запада – полная интеграция Балкан в НАТО и ЕС. И признание Косово вписывается в этот контекст.
Реклама
Это понятно, как и очевидно то, что все эти так называемые «экологические протесты» высосаны из пальца, ясно, что программу по разработке литиевых залежей никто не изучал, и не может сказать наверняка насколько она вредит экологии, но дороги тем не менее были перекрыты протестующими. И власть общалась с местными жителями тех районов, где планировалось вести работы, но активисты все равно выходили на улицы. Очевидно, что идет сознательное нагнетание обстановки перед общими выборами в апреле 2022 года.
– Безусловно, эти протесты так или иначе связаны с выборами. Сейчас они закончились, некоторые конкретные требования были выполнены, и можно констатировать, что власть пошла на конкретные уступки. Но если бы это была настоящая цветная революция, то протесты бы не закончились. Вы же помните, что в свое время Янукович выполнил все требования оппозиции, но его все равно сняли.
Можно заметить, что если разыгрывается сценарий цветной революции и власть идет на уступки, то это воспринимается противоположной страной как капитуляция, и протесты становятся более агрессивными. Здесь же сразу, как власть пошла на уступки, протесты сошли на нет, и вышли сторонники только ряда организаций, те же Kreni-Promeni, которых вы упомянули, едва только Вучич пошел на уступки, они фактически провозгласили свою победу, и сказали, что на данный момент завершают протест.
Не исключено, что в один момент Запад захочет сменить Вучича, они всегда могут ввести против него санкции, организовать протесты, цветную революцию, подкупить и силовиков, и депутатов. Как это было сделано в 2000-ом году в Югославии, тогда на улицы вышли сотни тысяч демонстрантов, и очевидно, что за кулисами все было подготовлено, и никакой реальной революции там не было, и в парламенте некоторые депутаты партии Милошевича голосовали за оппозицию, и силовики не захотели подавлять протесты. Но пока все идет по другому сценарию.
То, что Вучич старается выстраивать взаимоотношения с Россией и Китаем снимает давление Запада на него. И делает его позиции в ходе переговоров с Западом сильнее. Это позволяет ему держать косовский конфликт в замороженном состоянии. Закончить этот процесс не хочется никому.
В Сербии есть блок либеральной оппозиции – Джилас, Еремич, Лутовац, и если бы они завтра пришли бы к власти, они не могли бы сказать «Пусть Косово будет независимым», их бы мгновенно снес народ, или «Пусть Косово будет сербским» – их бы тоже бы сняли. Все это очень тяжело контролировать, и, на мой взгляд, оппозиция в Сербии сейчас не пытается захватить власть, потому что им не хочется быть у власти именно в данный момент, потому как им не хочется находиться в том положении, в котором сейчас находится Вучич.
Но, повторюсь, сейчас в Сербии сценарий цветной революции не обыгрывается. Просто Запад всегда держит палец на красной кнопке, и если Вучич совсем уж выйдет за определенные установленные им рамки, они могут нажать на нее.
Кстати, вы, наверное, отметили, что Европарламент осудил сербские власти за жестокое обращение с протестующими, хотя я лично никакой жестокости не заметил. Не случайно министр внутренних дел Сербии заметил, что в Брюсселе ждали кадров разбитых сербских голов и не дождались, в то время как в самом Брюсселе, Париже, Берлине разгоны акций протестов проходят с кровью, но никто это не осуждает.
– Что касается Европарламента, то это такой наднациональный общеевропейский институт, депутаты которого стараются быть предельно радикальными. При этом их заявления и декларации необязательны ни для кого. В то время как национальные правительства и парламенты, например, Германии не выступают с таким резкими осуждениями. Но этим занимается Европарламент, который выступает и против России. Туда, как правило, попадают люди, которые не очень популярны в своих национальных государствах, потом избираются в Европарламент и там начинают играть роли разных еврокомиссаров, выступать за радикально либеральную повестку дня, поддерживать европейскую наднациональную идею, отчуждаются от своего базиса, от своего национального государства, и их дискурс сразу меняется.
И Европарламент также очень резко выступает и протии Венгрии, и против Польши, и «режим Вучича» в либеральном европейском дискурсе назначен авторитарным. Вместе с Орбаном в Венгрии, партией «Справедливости» в Польше.
Но при этом их генеральная линия – полная интеграция Балкан в ЕС и НАТО. И для этого некоторые вопросы должны быть закрыты. Тот же вопрос Косово. Или вопрос Республики Сербской, которая блокирует перспективы членства Боснии и Герцеговины в НАТО. Поэтому все эти игры Запада вокруг полномочий Республики Сербской – это в меньшей степени попытка Запада отменить Республику Сербскую, потому что большинство людей, которые там проживают, против подобного решения, и они не станут спокойно сидеть и наблюдать за происходящим.
Лидеру боснийских сербов Милораду Додику и его партии, кстати, также предстоят выборы во второй половине будущего года. Каковы, на ваш взгляд, шансы у Додика и его Союза независимых социал-демократов остаться у руля в РС, ожидаете ли вы, что Запад будет в открытую играть против него, поддерживая оппозицию и организовывая протестные акции за то, что он инициировал возвращение Республике Сербской дейтонских полномочий?
– В данный момент Додик поднимает ставки. И это не значит, что он ведет дело к сецессии от Боснии и Герцеговины. Он понимает, что в данный момент это просто невозможно. То же и про планы сформировать армию Республики Сербской, что требует больших денег, которых у Республики Сербской нет. Не верится, что он будет блокировать и федеральные полицейские силы Боснии и Герцеговины, потому что это может привести к прямому вооруженному конфликту. Все это трудно себе представить.
С другой стороны, Народная скупщина РС дала шесть месяцев на переговоры по возвращению республике дейтонских полномочий, а уже через шесть месяцев будут выборы в Республике Сербской. По сути этим Додик дал старт переговорному процессу.
Просто Босния и Герцеговина – это такое этнически разделенное, разобщенное общество. И все политики, даже оппозиционные, вынуждены, даже если им не хочется этого, выступать с националистических позиций, потому что того требует электорат. Вот такое государство, где три нации фактически не желают жить вместе. При этом бошняцкая нация не хочет отпускать другие нации, поскольку считает всю Боснию своей, потому что у нее нет другого центра, в то время как боснийских хорватов есть Хорватия, а у боснийских сербов – Сербия.
Хотя и сербы, и хорваты проживают в Боснии автохтонно. И очевидно, что бошняки, как нация сформировались позже в ходе процесса исламизации в период Османской империи. Хотя можно сказать, что это один народ, как русские, украинцы и белорусы. Один народ и три нации. И я лично как ученый могу сказать, что сербы, хорваты, бошняки и черногорцы – это один этнос. Но на базе которого в разные исторические периоды сформировались разные политические нации. Это факт. И они никак не хотят сотрудничать друг с другом. И если политик-бошняк, например, не скажет, что я, мол, за унитарную Боснию, то за него никто не проголосует.
С другой стороны Додик очень умелый политик, он достаточно долго правит Республикой Сербской, беспрерывно с 2006 года. Он ведет борьбу с Западом, который хочет сломить сопротивление Республики Сербской вхождению Боснии и Герцеговины в НАТО.
Что, на ваш взгляд, стоит за позицией оппозиционной Сербской демократической партии по голосованию в Народной скупщине 11 декабря за возвращение РС дейтонских полномочий, когда эта партия просто покинула зал: ревность к успехам Додика или переход на прозападную сторону политического спектра?
– Когда предыдущий Верховный представитель Валентин Инцко ввел закон о том, что нельзя отрицать «геноцид в Сребренице», и сербская сторона с этим не согласилась, тогда все партии боснийских сербов объединились, и партии власти, и партии оппозиции, потому что если бы кто-то не поддержал единство, избиратель этого бы просто не понял. Но сейчас, когда этот момент прошел, начался новый этап, и Додик стал поднимать ставки, потому что у Республики Сербской хотят отнять ее важные экономические функции, например, контроль над собственной землей и лесами, передав это на федеральный уровень. И если бы Додик воевал бы только против этого, тогда бы весь спор шел вокруг этих функциональных экономических моментов.
Но он, словно в покере, поднял ставки, в том числе на сектор безопасности, военный сектор, что очевидно, в реальности он не может осуществить. Поэтому Запад и начал угрожать ему санкциями, но до сих пор, кстати, так и не ввел их. Это такая тревожная риторика.
Но, повторюсь, есть шесть месяцев, в течение которых Додик может нагнетать обстановку. Но, в итоге, все может прийти к соглашению, что они не станут отнимать у республики важные экономические функции, а он перестанет настаивать на том, что с федерального уровня на уровень энтитета будет возвращен сектор военный и сектор безопасности.
Поэтому оппозиционеры почувствовали себя вольными выйти из этой сербской коалиции. И уже начать критиковать позицию Додика в преддверии выборов. Додик все равно сыграл прекрасно, и в итоге все внимание будет приковано к нему. Он поставил себя в центр всего процесса, и оппозиции только и остается, что критиковать.
Изетбегович, лидер бошняков, в последнее время неоднократно намекал на то, что проблему Республики Сербской можно решить силовым путем с использованием сил НАТО. На ваш взгляд, это бравада или же при определенных условиях Сараево все-таки может решиться на агрессию против Баня-Луки? Если да, то при каких условиях, и будет ли у РС возможность защититься?
– В реальности, хочу подчеркнуть: политические элиты Боснии – это довольно рациональные люди. И в Боснии и Герцеговине ни у кого нет желания воевать – ни у сербов, ни у хорватов, ни у бошняков. Да, существуют различные экстремисты, но они не управляют этими энтитетами, государством. И как Додик говорит о том, что будет воссоздана армия Республики Сербской, и это не осуществимо, как и не осуществимо, что вместе с НАТО какие-то [сараевские] подразделения выйдут на Дрину.
Чиновники НАТО могут заявить о своей готовности вмешаться в конфликт, чтобы разрядить обстановку, но чтобы они в реальности какую-то военную силу собрали – это абсурд!
Конечно, нередко бошняки ведут себя так, как будто американцы служат им, и достаточно того, чтобы они пожаловались Вашингтону, как оттуда мгновенно отреагируют. Но это тоже всего лишь ожидание бошнякского электората, в том числе от Джо Байдена, но существенных изменений после его прихода к власти в США в Боснии не произошло, потому что никто не станет ломать через колено Республику Сербскую, это было бы самоубийственно, в том числе и для Байдена.
Вы же помните, что Дейтонские соглашение были подписаны в 1995 году, когда США могли творить все, что угодно. И никто их не мог остановить. И все равно они тогда позволили функционирование Республики Сербской со своими полномочиями, со своей автономией, многое, правда, было посредством давления у нее потом отобрано. Но если тогда, в 1995 году, США не решились сказать «мы хотим унитарной Боснии и Герцеговины», то сейчас в 2022 году они тем более не смогут этого сделать, даже если бы захотели.
Подпишитесь на новости «ПолитНавигатор» в ТамТам, Яндекс.Дзен, Telegram, Одноклассниках, Вконтакте, каналы TikTok и YouTube.