Три варианта для Украины. Кнут, пряник, бойня

Татьяна Геращенко, журналист, Одесса

Подпишитесь на новости «ПолитНавигатор» в ТамТам, Яндекс.Дзен, Telegram, Одноклассниках, Вконтакте, каналы YouTube и TikTok.
Для подписки на уведомления в баузере нажмите здесь.

Что сказать о принятии «мовного» закона? Смотрим на него с лабораторным интересом, как и на все инициативы по «совершенствованию» украинского законодательства. Восхваляя принятие этого иезуитского документа, хуторянские СМИ так извернулись в йоговских асанах, что до сих пор развернуться не могут.

Например, принадлежащий Коломойскому телеканал «1+1» сопроводил эту новость кадрами ликующей под Верховной Радой толпы: «Наконец-то! Слава Украине!». Вот вам для сравнения. Просто представьте, что в России за каким-то чертом принимают нечто подобное об исключительности русского, а местные «лучшие люди города» вопят: «Ура! Плевать, что завтра из квартиры за долги выселят. У Васьки-то, племянника, пока еще две почки. А летом картофельные очистки на костре жарить будем. Зато мы говорим по-русски. Ура! Слава России!» (а дрессированные укры ведут себя именно так).

Ну, точно как тот кузен Бенедикт, которому подсунули шестилапого паука. Просто для русского говорить по-русски – это естественно, а для профессионального украинца равносильно справке «Бегемот. Уплочено» о том, что теперь он может без привлечения внимания санитаров читать слова справа налево и гордиться этим.

А «мовна инквизиция» для того и потребовалась, чтобы узаконить глупость и симуляцию. Ведь то, что передалось с генами и впиталось с молоком матери, в дополнительной охране не нуждается.

Но, как всегда, вышло по-кравчуковски: «маемо, що маемо» – симулянтов охраняет закон, а подавляющее большинство русскоязычных граждан Украины стали нацменьшинством. И «меньшинству» теперь ничего не остается, как хохотать на тему «Секса по телефону» на «мове», или хвататься за голову при одной мысли от перевода, скажем, Булгакова — цирк, главное, не тронули (чтобы у парламента конкурентов не было), а театры давать спектакли на украинском обязали!

«Цэглына никому и николы навпросткы на макытру нэ гэпнэться».

Хотя, я погорячилась – «Мастера и Маргариту» все равно еще зимой запретили, так что не грозит роману перевод, не страшно.

Но это все лишь одна сторона — смех. Но, как и последние пять лет, смех сквозь слезы. Меры ужесточили, а, значит, если формально прицепиться 9 Мая к прохожему за красный шарик (и это я уже не шучу) нельзя, то уж за противодействие полиции, да еще и на «языке агрессора» — сам Иегова велел.

И тут возникает вопрос — для чего? Для чего языковой закон надо было подписывать именно сейчас? Когда Порошенко уже находится в стадии разложения и лучше бы паковал чемоданы? Проще всего было бы опять пошутить — он так оппоненту нагадил, зато самому мучиться на «мове» уже не нужно. И активисты останутся при деле (а то шибко им из-за потери кормушки боязно) — переведет их «дытынча» учитель в следующий класс, или врач вылечит, или пожарный вовремя сарай с ходунками и погремушками для ветеранов АТО потушит, да русскоязычным окажется (сто процентов), а активисты «Дякую» и донос сразу строчить помчатся. Ну, прелесть же. Хотя на Украине это называется «свидомость».

Только не будем забывать, от чего закрутилась мясорубка на Донбассе. Именно запрет говорить на родном языке послужил спусковым крючком к массовым протестам. И, думаю, что даже идиоты со справками вроде Парубия это прекрасно помнят. А, значит, принятие Закона «Об обеспечении функционирования украинского языка как государственного» может иметь следующие последствия.

Варианта развития событий три.

Первый — кнут. Тут просто: бойтесь и продолжайте читать слова задом наперед, чтобы не забывать, кто здесь титульная нация. А новоизбранный гарант Зеленский будет по традиции отшучиваться и выдавать потуги на демагогию вроде «Мне все равно, на каком языке объявят, что закончилась война». И с такой этой фирменной хрипотцой своей, знаете — эмоцией брать будет, актерством. На его электорат уровня «Одноклассники» должно подействовать.

Второй вариант — пряник. Зеленский, приняв, наконец, булаву и Библию, все-таки раскритикует закон — ай-ай-ай. Однако отменять не поспешит (мир в стране важнее), тем более новые товарищи из парламента будут постоянно шантажировать его майданом и прочими акциями неповиновения с участием кастрюль на довольствии. Но очарованные дурачки воскликнут «Ах, Вова!». Припомнят, в каком году и на каком кавээне они делали фото «Я, поролоновые уши и этот мелкий из «квартала», а значит, электорат опять схавал и не утерян — Зеля все «порешает», только потом.

И третий вариант — бойня. Как люди, особенно юго-восток, отреагировали на закон, — очевидно. Это уже протест. Соцсети массово пестрят аватарками «Я говорю по-русски». О «последней капле» и «стуке со дна» не шепчутся, а громко заявляют на улицах. Недожженные, униженные, растоптанные, пребывающие пять лет в мрачной депрессии, люди вспомнили запах Русской весны 14-го года — то чувство локтя, те мурашки по спине, которые пробегали при виде десятков тысяч своих единомышленников. И этим людям уже нечего терять.

Пережившие Ад не испытывают потребности в кривлянии на потребу. Однако машине смерти под названием Украина плевать на своих граждан, и такие настроения — лишь повод для очередной бойни, как 2 мая.

Любые, как выражаются полицейские, «скопления с целью участия в политических акциях» (например, прийти и поклониться сгоревшим за всех нас в Доме профсоюзов) и ответ по телефону «Мама, все в порядке» могут быть расценены как террор. Чудовище Украина словно ждет этого. Чтобы боялись. И все оставалось по-прежнему.

Только пусть этот вариант так и останется — вариантом. Впрочем, на мудрость Зеленского я не надеюсь — ну так, хотя бы на менеджмент.