«Вряд ли речь о нескольких месяцах. Агония может затянуться»: Юрий Барбашов о капитуляции Украины

Юрий Барбашов до отступления российских войск из Херсона возглавлял военно-гражданскую администрацию Снигиревки – небольшой части его родной Николаевской области, которую в самом начале СВО удалось занять русской армии.

Отход на левый берег Днепра был тяжёлым, но неизбежным решением, говорит ныне избранный депутатом Херсонской областной думы Барбашов. Что делать со «ждунами», зачем ВСУ открывают шлюзы плотин и затапливают острова, и в чём подоплёка ситуации вокруг украинского плацдарма в Крынках, он рассказал в интервью «ПолитНавигатору».

Подпишитесь на новости «ПолитНавигатор» в ТамТам, Яндекс.Дзен, Telegram, Одноклассниках, Вконтакте, каналы YouTube, TikTok и Viber.
Для подписки на уведомления в баузере нажмите здесь.

«ПолитНавигатор»: На днях появились сообщения, что Украина специально сбрасывает воду, открывая шлюзы на плотине ДнепроГЭС. Зачем это делается?

Юрий Барбашов: Из-за ситуации в Харьковской области они оттянули войска со второй линии у Днепра. Это по сведениям от местных. И, чтобы предотвратить и затруднить переход на тот берег для нас, повышают уровень воды в Днепре.

Раньше украинцы сами осушали, чтобы им было легче перепрыгивать. А сейчас морпехов перебросили на Харьков, ушли из Крынок, и пытаются  отгородиться, чтобы затруднить переправу для нас.

Я думаю, они озабочены вынужденным оставлением островов на Днепре и отсутствием возможности за них бодаться. Теоретически наши, так же, как и они, могли бы переправиться в любом месте, где можно зацепиться за застройку.

Какая сейчас ситуация на оставленных нашей армией территориях? Много ли людей попали под репрессии?

Вместе с российскими войсками и администрацией правый берег покинуло далеко не все пророссийское население. Далеко не все смогли решиться на то, чтобы покинуть свои дома и престарелых родителей. Даже из работников администрации, которым очевидно грозили репрессии и расправы.

Сколько точно жителей Снигиревского района эвакуировались на левый берег, установить сегодня затруднительно. Многие уезжали к родственникам на левом берегу Днепра и в России еще в период активных боевых действий. И во время эвакуации большая часть предпочитали эвакуироваться неорганизованным порядком на собственных автомобилях.

Общее количество эвакуировавшихся мы оцениваем около 1000 человек. Это примерно 10% населения, присутствовавшего в районе во время работы нашей администрации. Только на левом берегу Херсонской области на сегодня остается около 250 человек, выехавших из Снигиревского района. Большая часть уехала в другие регионы России.

Насколько нам известно, все эвакуированные получили компенсации и жилищные сертификаты, и обустраиваются на новых местах жительства. И, все же, значительная часть из них надеется вернуться в свои родные места после возвращения их под контроль России.

Из Снигиревской администрации как минимум трое из отказавшихся эвакуироваться оказались в тюрьме. Судьба еще нескольких человек неизвестна.

_{Сразу после захода карателей в Снигиревку начались расправы над местными жителями. Было объявлено, что 11 человек подорвались на минных полях. В одном из таких случаев нами точно установлено, что мирный житель был расстрелян карателями в собственном гараже, и затем экспертизу принудили признать его подорвавшимся.}

По имеющимся сведениям, жертвами таких расправ стали 30-40 человек только в Снигиревке.

Что слышно о ситуации на вашей малой родине – в Николаевской области? Остались ли там еще люди, что ждут нас?

В настоящее время на территории Правобережья Днепра, и в Николаевской области в частности, фактически происходит геноцид населения, истребление мужчин через насильственную мобилизацию и ускоренную утилизацию на фронте. Из многих проблем – это основная, так как более всех других беспокоит население.

Недостаток кадров уже оказывает влияние на критические отрасли жизнеобеспечения населения. Некому работать на технике на селе, нет работников для сферы ЖКХ, теплоэнергетики, электроэнергетики, городского транспорта, междугородних и международных перевозок. Чтобы избежать мобилизации люди прячутся и не устраиваются официально на работу.

Нарастает социальное напряжение среди различных групп населения. В частности, недавно в Снигиревке потомки переселенных после ВОВ в этот район бандеровцев обещали местным повторение Волынской резни.

Военнослужащие ВСУ предпочитают ходить в гражданской одежде. Во первых, чтобы их не приняли за работников ТЦК. Во вторых, многочисленные удары по центрам скоплений ВСУ вынуждают их прибегать к маскировке, устраивать тотальные проверки телефонов мирных жителей, чтобы снизить утечки информации на нашу сторону.

Единственное, что сегодня объединяет население, лояльное украинскому режиму, и тех, кто нас ждет на том берегу, – неуверенность в завтрашнем дне и желание избежать жерновов мобилизации, которая воспринимается как билет в один конец.

В Николаеве главной проблемой остается вода. В период боевых действий, проходивших между Николаевом и Херсоном, питающий город водовод был разрушен. От предложения перемирия для ремонта трубы украинская сторона отказалась и заполнила городские сети водой из Днепробугского Лимана (вперемешку с песком), не пригодной для питья. Это фактически уничтожило местные водопроводные сети, сделав необходимой их полную замену.

К тому же городские власти планируют теперь брать воду не из Днепра, а из Южного Буга выше по течению. Однако на все «восстановительные» проекты накладывает отпечаток уверенность представителей нынешней власти в том, что существовать украинскому режиму осталось недолго, и за это время нужно успеть обеспечить свое будущее за пределами Украины.

Поэтому дороги и мосты в районе Снигиревки, необходимые для обеспечения логистики ВСУ, были быстро восстановлены, а пострадавшее от обстрелов ВСУ жилье капитально не ремонтировали. Выдали местным жителям материалы, чтобы сами подлатали.

Вы для себя поняли, в чем же была необходимость отступать из Херсона? Почему не держались за каждый дом, как сейчас ВСУ на Донбассе?

Причины, по которым российская армия оставила Херсон, на сегодня уже очевидны. С появлением дальнобойных высокоточных средств поражения западного производства у украинской армии были поставлены под контроль логистические пути снабжения Херсонского плацдарма.

Речь идет не только о снабжении и обеспечении всем необходимым группы российских войск на правом берегу, но и о сотнях тысяч мирных жителей на присоединенной к России территории.

Поддержание обороноспособности войск на плацдарме требовало постоянного и значительного пополнения личным составом, вооружением, техникой, боеприпасами. Снабжение плацдарма через водную преграду по простреливаемым путям снабжения  требует сосредоточения у переправ и ведет к неизбежным потерям людей, техники, боеприпасов, еще до того, как они достигнут передовой.

Как это происходит, показало создание плацдармов украинских вооруженных формирований  на левом берегу в районе Крынок и у Антоновского моста. Даже когда речь идет о нескольких сотнях человек на плацдарме, около половины пополнения попросту не достигает противоположного берега и уничтожается по пути. В результате поддержание этих плацдармов обошлось ВСУ в многотысячные потери личного состава. Название населенных пунктов Крынки стало притчей во языцех среди украинских военных и мирного населения, и ассоциируется с гарантированной гибелью.

Тогда же возникла угроза разрушения противником плотины Каховской ГЭС, что грозило полной изоляцией плацдарма на некоторое время, а затем необходимостью восстановления путей снабжения под обстрелами.

В это же время выяснилось, что численности российских войск, задействованных в СВО на тот момент, было недостаточно не только для развития стратегического наступления с Херсонского плацдарма, но и для удержания линии фронта на других участках.

Забрасывание российских позиций «мясом», опираясь на превосходство в численности, сыграло свою роль на тот момент и привело к определенным успехам украинских формирований. Долговременный эффект этих действий проявился только сейчас, когда Украина испытывает реальные проблемы с пополнением армии и существенную нехватку мотивированного и подготовленного личного состава.

_{Оглядываясь на эти события, следует признать, что решение об оставлении Херсонского плацдарма, чрезвычайно сложное, с моральной точки зрения, позволило избежать значительных потерь российской армии и гуманитарной катастрофы для мирного населения.}

Если бы российское командование не решилось на тот губительный для престижа шаг, то очевидно, что мирному населению на плацдарме пришлось бы зимовать без отопления, без электричества, в условиях острого дефицита продуктов и питьевой воды в зоне активных боевых действий. Что привело бы к колоссальным жертвам. А для группировки войск на плацдарме, в условиях нехватки личного состава, недостаточного снабжения и угрозы полной изоляции, все могло закончиться военной катастрофой.

Но насколько отступление повлияло на настроения в Херсонской области?

Оставление Херсонского плацдарма, безусловно, в значительной мере подорвало доверие к мирных жителей российской администрации и на левом берегу Днепра, и последствия этого шага приходится ощущать до сих пор. Но в сравнении с последствиями неизбежной гуманитарной катастрофы и возможного военного разгрома это было наилучшим, в тех условиях, решением.

На страницах «ПолитНавигатора» была дискуссия о ждунах. Херсонская область из всех новых территорий РФ выглядит как самая проукраинская. Как можно будет там поменять настроения?

Я не соглашусь с тем, что Херсонская область чем-то разительно отличается от других новых территорий, присоединенных после начала СВО, в плане проукраинских настроений. Ждунов выявляют даже на территориях ЛНР и ДНР, где их, казалось бы, за эти годы должно уже не остаться. Уровень диверсионной и террористической опасности на всех территориях примерно равный.

Если рассматривать громкие теракты, покушения на представителей администрации, то Херсонская область не на первом месте.

_{В Херсонской области оказало значительное влияние на доверие населения к нам именно оставление правобережных территорий. И эта проблема, беспокойство людей о собственной безопасности в случае возможного прихода ВСУ, неизбежно будет присутствовать, пока линия фронта не отодвинется на значительное расстояние.}

Пока же наибольшее количество жалоб от военных на «ждунов», на передачу информации на тот берег, на проукраинские настроения поступает как раз из прибрежной зоны. Чем дальше от Днепра, тем таких настроений и проявлений меньше.

И здесь следует понимать, что живущие с нашей стороны люди до сих пор находятся под влиянием украинской пропаганды. Там принимаются сигналы украинского радио и телевидения. Насколько действенна украинская пропаганда на это население можно судить по примеру, когда люди, чьи дома подвергаются обстрелу с правого берега, рассказывают, что это у российской армии снаряды такие, которые облетают дом и попадают с другой стороны. Такие примеры реально есть. Поверить в то, что по мирному населению стреляет украинская армия многие люди просто не в состоянии при всей очевидности фактов.

Чем ближе к фронту, тем больше раздражение и усталость людей от боевых действий, и желание, чтобы «все было как раньше», то есть до СВО.

Кроме этого следует учитывать, что молодое поколение на этой территории выросло под влиянием этой пропаганды буквально с рождения. Изменить картину мира, которая формировалась с детского сада, в школе, из всех СМИ, за год или за два очень сложно.

Мы апеллируем к совместному советскому прошлому, российскому, что понятно людям старшего поколения. А ведь во многих семьях на Украине дети даже не знают о предках, воевавших и погибших в рядах советской армии в Великой Отечественной войне. Ведь советский строй очень давно был объявлен на Украине оккупационным и получается, что их предки воевали за «оккупационную» и «антиукраинскую» власть и  здесь нечем гордиться. Поэтому в семьях и не рассказывали.

По большому счету, наши усилия по изменению картины мира у этих молодых людей на сегодняшний день кратковременны и не в полной мере системны. Должно пройти время. Нужна еще колоссальная работа в области пропаганды и просвещения. И это касается не только детей, но и учителей.

Выступая перед детьми в одной из школ, перед показом фильма о происходящем в Донбассе, мы с моим помощником рассказали о своем видении событий, происходивших на Украине с 2014 года, о том, что происходило в ЛНР и ДНР, как непосредственные свидетели и участники. И после показа фильма преподаватели нам сказали, что все это нужно рассказывать в первую очередь взрослым и непосредственно учителям.

_{И, к сожалению, у нас пока и пропагандистские усилия, и историческое просвещение, и освещение украинского конфликта нацелено на население «старых территорий» России. И, к сожалению, совершенно отсутствует, как направление идеологической работы, переубеждение людей, которые многие годы и десятилетия находились и выросли, сформировались по влиянием вражеской пропаганды.}

Мы очень мало работаем на государственном уровне над разоблачением украинских исторических мифов, разрушением вражеских идеологических построений, которые вбиты людям с детства и транслировались десятилетиями «каждого утюга». Над этим нужно  работать.

Как показывает практика украинской пропаганды, да и идеологических изменений на постсоветском пространстве за последние тридцать/сорок лет – продуманная, многолетняя, системная деятельность государства по  формирования национальной идеи и картины мира у населения приносит свои плоды.

Чем можно объяснить ситуацию, когда гражданские власти рапортовали об уничтожении плацдармов ВСУ у Антоновского моста или в Крынках, однако бойцы с мест эти сведения опровергали и продолжали еще на протяжении недель вытеснять врага в тяжелейших боях?

Плацдармы у Антоновского моста и в Крынках имели для украинского власти пропагандистское и медийное значение. Чтобы убедить западных хозяев в жизнеспособности украинского проекта и в дееспособности украинских вооруженных формирований, в необходимости продолжения финансирования, киевский режим ежедневно направлял, по сути, в один конец, по несколько десятков бойцов и получал медийный эффект за счет нашего обостренного внимания к данным участкам фронта.

В результате те же Крынки стали синонимом быстрой и неминуемой гибели именно среди украинских военных и гражданских. Известны неоднократные случаи отказа украинских военнослужащих переправляться в эту мясорубку и даже расстрелов на берегу Днепра как тех, кто заставлял переправляться, так и тех, кто отказывался.

Военного значения, возможности сконцентрировать значительную массу войск и техники, развить наступление вглубь наших территорий, эти плацдармы не имели. Тем не менее, они играли роль приманки для вытягивания наших войск на открытую местность и сковывали значительную часть сил.

После объявления с нашей стороны  том, что плацдарм ликвидирован, украинское командование отправляло на него новую партию смертников, концентрировало в городской застройке артиллерию, массировало применение БПЛА и снова получало желаемый медийный эффект при отсутствии военного успеха, кроме сковывания части сил, значительно большей чем количество украинских войск на плацдарме. Такой размен живой силы на пропагандистские успехи и стал, в конце концов, причиной очевидного морального упадка среди украинских военных, и очевидной недостатка личного состава.

После начала российского наступления в Харьковской области от жителей Снигиревского района мы узнали о том, что присутствие украинских военных в населенных пунктах района значительно сократилось. По правому берегу Ингульца украинские вооруженные формирования за эти полтора года выстроили укрепленный рубеж второй линии обороны. С этой позиции, очевидно, им пришлось перебрасывать резервы в Харьковскую область. Туда же направилась и 36-я бригада украинской морской пехоты, которая и разменивала свой личный состав на поддержание плацдарма в Крынках.

Спуск воды в Днепровском водохранилище, предпринятый украинским режимом, должен увеличить площадь водной поверхности, и призван затруднить для наших сил переправу и создание плацдарма на правом берегу Днепра в то время, как значительная часть украинских сил оттянута на Харьковское направление.

 Какое-то развитие мирной жизни на левом берегу в целом сейчас возможно, учитывая, что все это теперь зона обстрелов ВСУ? И видите ли вы перспективу в обозримом будущем отогнать противника на запад?

Наибольшие трудности с налаживанием мирной жизни возникают в зоне, непосредственно прилегающей к Днепру. Администрацией Херсонской области делается все возможное для обеспечения мирных жителей всем необходимым.

_{Но украинский режим стремиться максимально осложнить выживание для местного населения. Регулярно наносятся удары по электрическим подстанциям и ремонтным группам, которые выезжают их чинить. Из-за чего у местного населения проблемы не только с электричеством, но и с водоснабжением.}

Наносятся удары по вышкам связи. Идет охота при помощи БПЛА на работников администраций, машины «Скорой помощи», ремонтных бригад, и за транспортом мирных граждан.

В районах, отдаленных от Днепра, мирная жизнь налаживается. Работают органы власти, социального обеспечения, полиция, школы. Оказывается существенная помощь предпринимателям в сельском хозяйстве, прикладываются усилия в развитии производств, производится масштабный ремонт дорог.

Опасность от обстрелов, конечно, присутствует и там. Недавние удары по зданию социального фонда в Нижних Серогозах показывают, что украинский режим по-прежнему готов тратить средства поражения на то, чтобы запугать работников администрации и социальных структур на нашей территории. И, опять же, усложнить условия жизни для мирного населения.

По всей видимости, такая ситуация с угрозой обстрелов по гражданской инфраструктуре на новых территория России будет продолжаться. И администрациям придется работать в напряженном, а часто, в экстренном режиме, чтобы восстанавливать критическую инфраструктуру и обеспечивать первостепенные нужды населения.

_{Наиболее вероятной причиной краха украинского режима я на сегодняшний день вижу истощение возможностей к продолжению войны. В частности, проблемы с пополнением личным составом украинских вооруженных формирований уже проявляются довольно остро, и в дальнейшем будут только нарастать.}

При том, что потери в живой силе со стороны ВСУ кратно увеличились в сравнении с начальным периодов СВО, что связано с появлением у российской армии более мощных и дальнобойных средств поражения.

Из всех средств ведения войны ситуация с мобилизационным ресурсом для ВСУ выглядит наиболее острой. На эту проблему оказывает влияние падение морального духа среди украинского населения и в рядах вооруженных сил, ставшая очевидной для многих невозможность не только победить Россию на поле боя даже при всей западной помощи, но даже сохранить украинское государство при имеющихся экономических и демографических потерях.

_{Если Западу не удастся найти в Европе или где-нибудь еще желающих превращаться в гумус на территории Украины в количестве 200-300 тысяч в год, критическое истощение украинской армии при нынешней интенсивности боевых действий неизбежно. Однако вряд ли речь идет о нескольких месяцах. Агония может затянуться на год, а может и дольше. Но динамика развития соотношения сил уже понятна и она не в пользу Украины.}

Тем не менее, из Госдумы уже звучат слова о возможности перемирия. Например, депутат Олег Матвейчев уверяет, что заморозка выгодна российской стороне, потому что Киев неизбежно погрязнет во внутренних склоках.

Что касается тезисов о том, что перемирие опасно для украинского режима и, в случае прекращения боевых действий, он будет уничтожен разочарованными военными и возмущенных социальным кризисом мирным населением, то такой взгляд, по моему мнению, слишком наивен.

Украина и ее население выступает не субъектом, а объектом, инструментом ведения войны против России. Без режима внутреннего террора, осуществлять который гораздо больше желающих, чем воевать на фронте, без заградотрядов позади украинских военных, все это давно бы уже закончилось.

Если Западу удастся сохранить плацдарм в подбрюшье России, что как раз и возможно при прекращении огня и остановке по нынешней линии соприкосновения, то на сохранение своего контроля над этой территорией будут брошены не меньшие средства, чем на ведение войны.

Даже при полном экономическом крахе, социальной и гуманитарной катастрофе на территории Украины, средства на содержание «тонтон-макутов» и «эскадронов смерти» для сохранения контроля над населением у США и Европы найдутся.

Вполне возможно, что потери и последствия спишут на нынешнюю верхушку режима, которую уберут, но вместо нее поставят не менее подотчетную Вашингтону и Лондону. Учитывая полную зависимость Украины на сегодняшний день от содержания Западом – это очевидно.

И как раз появившуюся передышку Запад использует для воссоздания украинских вооруженных сил и пополнения их молодежью, для которой война с Россией будет уже не просто фанатичной идеей, а единственным жизненным предназначением. Будет восполнен недостаток боеприпасов в странах НАТО, образовавшийся из-за незапланированного перерасхода на Украине, развернуто в полной мере военное производство, в том числе, БПЛА. Все это время будет сохраняться опасность ударов со стороны Украины по территории России, по Черноморскому флоту, по Крыму, нормальная инвестиционная и экономическая деятельность на новых территориях будет затруднена.

А самое главное, на Западе станет понятно, что метод экономических санкций, терактов, обстрелов территории России, и навязанной войны на истощение принес свои желаемые плоды. И сочтет эту практику выгодной в дальнейшем.

Поэтому, я считаю, что истощение военных ресурсов Запада и мобилизационного ресурса на Украине должно продолжаться до того момента, когда противник очевидно не сможет вести против нас войну и будет вынужден сесть за стол переговоров на российских условиях.