Священники и ополченцы на Донбассе: Нигде не видел ничего подобного

Константин Ковригин, киносценарист

Подпишитесь на новости «ПолитНавигатор» в ТамТам, Яндекс.Дзен, Telegram, Одноклассниках, Вконтакте, каналы YouTube и TikTok.
Для подписки на уведомления в баузере нажмите здесь.

Сейчас на юго-востоке все воспринимается обостренно, с акцентами и смыслами, которые скрыты в мирное время.  Бабушка с трясущимися руками тянется к пачке крупы, загипнотизированный конфетой ребенок, ополченец над котелком застыл с отрешенным в сторону взглядом, сгоревшая степь и устланная стреляными гильзами земля. Поверьте, такое запоминается на всю жизнь.

Так вышло и с нашей гуманитарной акцией, организованной крымскими волонтерами, ветеранами спецподразделения «Беркут» и священниками Православной церкви. Простые крымчане собрали вещи, продукты, медикаменты и доверили нам отвезти ценный груз на юго-восток Украины. Увиденное там заставляет нас поехать еще раз, однако вернемся к началу нашего пути.

…Три микроавтобуса забиты до отказа. Машины перегружены, так опасно ехать даже по хорошо асфальтированной дороге, не говоря о прифронтовой. Через керченскую переправу и Ростов мы добираемся до пограничного пункта Изварино без проблем. Остановка и – запах гари.

Изварино как ворота в иной мир. На стороне Новороссии стоят вооруженные ополченцы с глазами видавших виды людей. Во взгляде нет ни злости, ни ненависти, но чувствуешь – они другие. Смотрят внимательно. Если улыбаются, это чисто. Если предупреждают о засадах и минах, это звучит как-то обыденно и вместе с этим предельно понятно. Будьте внимательны! Здесь стреляют, несмотря на перемирие. Мы приехали на третий день после подписания Минских соглашений.

Ополченцы Луганской Народной Республики, выполняющие роль пограничников, спрашивают, кто мы и зачем?  Старший группы, ветеран «Беркута» и один из создателей движения крымской самообороны Сергей Ернев отвечает:

– Везем из Крыма гуманитарку – вещи, продукты, медикаменты…

– Из Крыма? Здорово, проезжайте!

Еще недавно в Изварино шли жестокие бои. Пока я как впервые попавший в зону военных действий человек рассматриваю воронки и сгоревшую технику, ополченцы окружают микроавтобус, под лобовым стеклом которого икона с ликом Богородицы. Я никогда не видел такого в Киеве, Москве или Симферополе: увидев батюшек, солдаты тянутся к ним за благословением. Выйдя из машины, отец Дмитрий Кротков и отец Игорь Лесик благословляют, дарят иконки и пояски с молитвой Живый в помощи Вышняго.

Даже если вы прихожанин, вы сложите молитвенный поясок и положите в карман, а здесь бойцы как древние православные воины наматывают его на руку, сверху рукав и за ружье.

– Читаете по-церковнославянски? – спрашиваю немолодого человека с автоматом, – некоторым сложно перейти с русского.

– В церкви слышал. Отец мой читал, и я научусь.

– А как же европейские ценности?

– Смотря какие. Баха и Шуберта слушаем, а вот киевские марши не хотим.

Картина собравшихся вокруг батюшек ополченцев привлекает внимание еще одного человека с камерой. Английский репортер Грэм Филлипс оказывается рядом. Он достоит уважения тем, что не побоялся приехать в зону военного конфликта и вести репортажи, которые не совпадают с точкой зрения официального Лондона. Грэм спрашивает отца Дмитрия о том, почему беженцы спешат вернуться домой?

– Да, война не закончилась, – отвечает протоиерей Дмитрий Кротков, – но все мы привязаны к своему дому, у многих остались родные, как правило, старики, которым нужна помощь, нужна еда, тепло, и, наконец, изменилась ситуация на фронте, украинские войска отступают,  Новороссия освобождается от хунты, поэтому у людей появилась надежда на будущее, что они вернуться в свой дом, на свою родную землю.

Спустя неделю фраза «Новороссия освобождается от хунты» появилась на украинском телеканале 1+1 вырванной из репортажа Грэма Филлипса, а вот о  том, что после отступления украинских войск и благодаря победам ополченцев беженцы возвращаются домой, не сказано ни слова.

Мимо развороченного украинского танка мы двигаемся дальше и въезжаем в приграничный Краснодон. Мне приходилось бывать здесь в командировках. Помню его как чистый шахтерский город с цветами вдоль дорог. Сейчас людей на улицах почти нет. Большинство магазинов закрыты. Окна заклеены накрест как в кино про Великую Отечественную.

Остановка на блокпосту. Кто такие? – Гуманитарка из Крыма. – К нам вообще гуманитарка не доходит, а тут из Крыма! Ну, спасибо за помощь, дальше на Латугино и Вахрушево ехать не стоит, дорога под обстрелом со стороны Дебальцево, а ваши беленькие микроавтобусы хорошая мишень…

Старший группы достает продукты, на что ополченцы отвечают: вокруг десятки разбитых и голодных поселков, поберегите для стариков, некоторые не ели по несколько дней, им сейчас помощь нужнее. И в этот момент на центральной улице Краснодона появляется троллейбус.

Мы не то, чтобы удивились, мы опешили, не представляя, как местным жителям удалось запустить разбитую после недавних бомбежек линию.

– Первый пошел! – гордо заметил ополченец, – скоро весь город заработает.

Все-таки мы дали бойцам немного крупы, сахара и двинулись на юг в сторону Свердловска. Напоследок ополченцы посоветовали смотреть в оба по сторонам и беречь колеса, потому что разбросанные по дорогам осколки режут резину как бритва.

На выезде из города, который в период Великой Отечественной прославился благодаря подвигу молодогвардейцев, наша колонна остановилась перед местными жителями. Женщины преклонных лет и деды с еще боевым характером передавали друг другу как большую новость: эту помощь привезли из Крыма, значит, о нас не забыли!